Во время своего медленного подъема на жировку станицы голавлей плывут с открытыми ртами и зорко следят за всем окружающим, в особенности на поверхности воды; все упавшее с берега или несомое течением привлекает на себя их внимание, и они бросаются на каждый сучок; лист и соринку, особенно небольшие голавлики, таскают эти предметы и даже пробуют их вкус; крупные голавли менее любопытны и неосторожны, но если заметили, что впереди их мелкие голавли хватают какой-либо корм, то бросаются к ним, отгоняют их со струи, несущей корм, и нередко отнимают у них пойманное. При виде какого-либо незнакомого предмета, плывущего на воде, голавли обыкновенно круто сворачивают в сторону или погружаются на дно; мало того, даже насекомые - жуки, стрекозы, кузнечики, упавшие или брошенные в открытом месте, и не у берега, а посредине реки возбуждают их недоверие и нередко остаются нетронутыми. Между тем, эти самые насекомые, упавшие близ берега и кустов, с жадностью хватаются осторожными рыбами и между ними начинается суматоха и возня. Голавли бултыхаются на поверхности, редко выпрыгивая наружу, и это бултыхание очень напоминает звук брошенного в воду куска глины. На пути своем они также нередко взрывают носами песок и хрящ, разыскивая тут личинок и рачат, почему нередко дорога стайки обозначается мутными струйками. В местах, изобильных голавлями, стайки следуют одна за другой в незначительном отдалении и если встретят много корма, то смешиваются между собой. Крупные голавли часто встречаются на быстринах, где держатся за крупными камнями. В запруженных, тихо текущих реках голавли держатся главным образом в мельничных омутах и ниже их; в самом же пруде встречаются довольно редко. В стоячей воде голавль становится очень ленивым и неподвижным.

   Мелкие, так сказать несовершеннолетние голавлики ведут иной образ жизни. Первое время после выхода из икры они держатся около берега, на тихих местах, иногда даже в траве, но большей частью около плотов, пристаней и купален. Но уже в июне, еще не достигнув 4-сантиметровой длины, юные голавлики начинают мало-помалу подвигаться к середине реки, вообще на струю, хотя еще избегают быри и перекатов; впрочем, они охотно держатся в ближайшем от них соседстве, около свай и камней, поросших шелковником, т. е. зеленью, которая, по-видимому, служит главной летней пищей большинства речных рыб, особенно ее молоди. 

Так выглядит мелкий голавлик сеголетка. 

Очень похож на ельчика.

Как известно, мелких ракообразных - дафний, циклопов и пр. в текущей воде бывает очень мало. Под мельницами главной пищей голавликов, как и всякой другой мелочи бели, до гольяна включительно, служит т. н. УбусФ, т. е. мучная пыль, падающая в воду. Стайки голавликов-сеголетков первое время бывают довольно значительны - несколько сот, даже тысяч особей, но они быстро уменьшаются, так как сильно истребляются хищниками, особенно взрослыми голавлями, а также и чайками, ибо мелкие голавлики всегда держатся около самой поверхности, опускаясь на дно только в холод и ненастье. Кроме того, огромное количество сеголетков сносится водой; привычка их держаться на струе, в мельничных ящиках, ведущих к колесу, а также очень близко к шлюзам оказывается для них гибельной, так как стоит только почему-либо увеличиться течению, и голавлики становятся жертвам! своей опрометчивости. Однажды я наблюдал на одном из москворецких шлюзов, около берега, стайку голавликов сотни в полторы или две. Она упорно держалась против довольно сильной струи и искусно лавировала, то стремительно бросаясь вперед, то отступая назад; при этом последнем маневре задние иногда осаживали слишком далеко и попадали в более сильное течение, с которым уже не были в состоянии справиться, и падали вниз. В пять минут я насчитал десять погибших. Сколько молоди рыбы погибает таким образом при каждом паводке на шлюзованных реках, где приходится спускать воду, трудно себе представить. По моему мнению, в этом надо искать главную причину, почему на Москве-реке при каждой прибыли воды вся крупная рыба подходит к шлюзам, поднимаясь сюда чуть не за несколько десятков километров.

   Мелкие голавлики с виду очень похожи на ельчиков, но отличаются от них более темным цветом спины и более толстой головой; кроме того, они гораздо ранее последних отходят от берегов на чистые места и затем держатся на более сильном течении. Любимое их место - это наружные углы купален, где течение отбивается в сторону. При благоприятных условиях голавлики растут очень быстро, скорее язиков. В августе они уже достигают 9 см длины, в сентябре 13 см, а в мае я редко встречал в Москве-реке голавликов, уже перегодовавших, менее 18 см и 100 г весом. О голавликах позднего вывода уже упоминалось выше. К следующему году эти голавлики достигают веса от 200 до 400 г сообразно корму и полу и уже способны к размножению. По моим наблюдениям, самцы с зрелыми молоками встречаются даже по второму году... Голавлики-сеголетки ведут все лето почти оседлую жизнь, не покидая очень тесного избранного ими района, но к осени уходят на глубину и затем скрываются. Годовалые голавлики тоже летом далеко не уходят и стоят на одних местах - близ купален, плотов, плавучих мостов, иногда под берегом, около кустов и деревьев и даже между лопухами. Есть некоторые основания предполагать, что из небольших малокормных речек голавли по достижении известного возраста переходят в более кормные воды, спускаясь ниже. В Москве-реке замечается обратное явление: большая часть голавлей по причине дурного качества воды из среднего течения уходит кверху. Вообще с порчей воды от фабрик и заводов количество рыбы постепенно уменьшается, местонахождения ее суживаются (голавль способен жить и в очень мутной и грязной воде, он водится в Свислочи, как в черте города, так и за ним, а грязнее речки чем эта в Беларуси наверное не найдётся).

   Так как голавль держится большей частью в небольших реках, притом или на мелких местах, или на ямах, и значительными стаями не встречается, то при его осторожности и проворстве он редко становится добычей рыбака и нигде не может иметь промыслового значения. Если не везде, то в очень многих местностях голавли главным образом составляют добычу не рыболова-промышленника, а охотника-удильщика.

   Ужение голавля, однако, принадлежит к числу самых трудных и требует в большинстве случаев основательного знания привычек этой рыбы и немало сноровки. Ужение это довольно разнообразно, особенно что касается насадок, которые изменяются сообразно времени года и другим условиям. Прежде чем приступить к описанию этих разнообразных способов ловли голавля, считаю необходимым сделать несколько общих замечаний относительно ужения этой рыбы.

   Голавль хотя кормится и ночью, но все-таки более дневная рыба, чем язь, а потому и ловят его больше днем. А так как он держится в чистой и мелкой воде, то всего удобнее ловить его или с берега, с мостов, плотов и купален, или же в забродку; ужение же с лодки употребляется сравнительно редко. Главное условие успеха - не быть замеченным и услышанным этой рыбой, держащейся в верхних слоях воды, а потому надо ловить из-за прикрытия - кустов, деревьев - и стараться, чтобы тень не падала на воду.

   О месте и времени, удобном для ловли, было уже говорено выше Голавли берут очень жадно после не очень сильного дождя, при первых потоках мутной воды, и подходят тогда к ручьям, оврагам и водостокам. Так как у голавля пасть очень велика, то благоразумнее употреблять возможно большие крючки, насколько это позволяет насадка. Относительно последней надо отметить, что на незнакомую приманку голавли берут весьма неохотно; мало того, для успеха ловли не мешает знать, чем они кормятся в данное время, что достигается вскрытием пойманных.

   Прикормка при ловле голавлей употребляется русскими рыболовами сравнительно редко, и очень немногие заранее приваживают эту рыбу. Между тем это единственно верное средство не остаться без добычи. Привадить, т. е. приучить голавлей посещать известное место, можно различными пареными зернами, хлебом, которые иногда сдабриваются маслом и пахучими веществами. Еще лучше - куски или крошки конопляных или льняных выжимок (колоб, макуха, дуранда), Прикормка же, бросаемая перед ужением и во время ловли, должна состоять из более легких веществ, которые бы могли привлечь рыбу издалека. Лучшей прикормкой надо считать муравьиные яйца, также отруби, особенно для ужения поверху, затем макуха - толченая и кусочками; за границей же в наибольшем употреблении свернувшаяся кровь, которая опускается в начале ловли с камнем в частой сетке и, размываясь водой, привлекает голавлей за многие сотни метров, однако не насыщая их. Некоторые довольствуются опусканием большой губки, смоченной кровью. У нас эта превосходная прикормка совершенно не известна. На все эти прикормки рыба, особенно голавль, подходит не столько потому, что видит их, сколько потому, что далеко слышит по течению шум, производимый рыбами, хватающими плывущий корм. Интересно наблюдать бульканье и возню, поднимаемую голавлями, когда они начинают хватать плывущие поверху муравьиные яйца. Прежде всего появляются мелкие годовалые голавлики, затем подходят побольше и, наконец, являются самые крупные. Последних всего лучше привлекать жуками - майскими и хлебными. Так как голавль любит муть, то можно притравлять его, взмучивая воду в устье ручья. Достаточно в течение десяти минут хорошенько взмутить воду в ручье или реке, чтобы на муть подошли голавли, язи и другая рыба. Напротив, если взмучивать воду, как на пескаря с места лова, то этим можно только отогнать крупную рыбу.

   Голавль берет насадку с срыву, очень резко и внезапно, так что часто утаскивает удочку, особенно донную. Так как обыкновенно эта рыба ловится во время ее обычного подъема кверху, то и хватает она насадку на ходу, идя с нею дальше. Таким образом, после поимки одного голавля вся стайка разбегается и затем продолжает свой путь, так что большей частью приходится ждать следующей партии. Только лакомая прикормка может задержать станичку на более продолжительное время и, раззадорив аппетит рыб и прибавив им храбрости, побуждает их смелее хватать насадку. В прозрачной воде (особенно с моста) нетрудно наблюдать, как берут голавли. Увидев насадку, стая подошедших рыб останавливается в нерешительности: наконец, один из партии, большей частью самый юный и неопытный, решается схватить насадку; остальные голавли, точно испугавшись смелости товарища, разбегаются во все стороны.

   Взяв насадку в рот, голавль, если не почувствует никакого препятствия, заглатывает ее на ходу; если же она слишком велика и не помещается во рту или он почувствует сопротивление, тем более уколется, то бросает ее. На тихом течении, в прудах голавль очень ленив и даже лакомую пищу хватает не торопясь, медленно раскрывая свою объемистую пасть. Надо быть всегда готовым к подсечке и не зевать - это главное. Подсекать можно посильнее, так как губы у голавля крепкие, а пасть гораздо мясистее, чем у язя. Вообще голавль срывается сравнительно реже последнего, но чаще его обрывает лески, что, впрочем, больше происходит от неумения и неуместного пугания рыбы шумом. Голавль хотя и сильнее и много упористее язя, но далеко не так вертляв и при некоторой сноровке вытащить его вовсе не так трудно, как может показаться на первых порах; голавль даже вовсе нечасто выскакивает из воды, если его ловят не поверху; напротив, он тогда упорно придерживается дна, в особенности ночью. В силе, бойкости и особенно неутомимости голавль значительно уступает карпу и мирону, даже подусту одинакового веса. Вообще он скорее утомляется и чаще ошалевает после подсечки, чем язь.